Интервью с German Kabirski

German Kabirski напоминает мне Барона Мюнхгаузена в исполнении Олега Янковского. Он – ироничный фантазер, в поступках – смелый, в суждениях – независимый. Дизайнер и его творчество не зависят от мнения и вкуса других людей, от тенденций и трендов мирового ювелирного рынка, и даже от внешних обстоятельств. Он делает то, что ему нравится, живет так, как ему нравится и удивляется, что его украшения нравятся другим. Причем, не просто нравятся, а вызывают восторг у эстетов и уважение у коллег по цеху, что отмечено многими международными наградами и регалиями. Поэтому трудно найти человека, который бы равнодушно отвернулся от витрины с украшениями German Kabirski. Разве что он голоден и озабочен этим вопросом. Но лично для меня украшения German Kabirski  — пища для размышления и для вдохновения. А теперь еще и для морального удовлетворения, потому что он позволил себе роскошь быть серьезным, отвечая на мои вопросы.

Герман, почему часть своих украшений Вы делаете эксклюзивно, а часть тиражируете?

— Серия – мой сознательный выбор, я хочу делать продукцию, доступную для всех желающих, а эксклюзив позволяет экспериментировать. Работая над ним, я использую техники, которые невозможно запустить в серию, необработанные натуральные камни. Это и делает изделия штучными.

В каком количестве Вы готовы тиражировать свои украшения?

— Технологически нет никакой проблемы в том, чтобы производить большие объемы. И тиражировать я готов в очень большом количестве. Но мне интересно часто обновлять коллекции, чтобы не утомлять клиентов и самого себя однообразием. Мне нравится постоянно двигаться вперед, реализовывать новые идеи, а не использовать однажды найденную удачную «фишку». Поэтому существует мнение, что на меня работает команда дизайнеров.

А как на самом деле?

Было время когда я набирал учеников и учил их работать вместе со мной на производстве. Пытался создать некое подобие своей школы. Но, единственное, что я  смог сделать – это передать свои технологии, навыки, кому-то секреты производства. Ремеслу обучить несложно. Гораздо сложнее передать свое видение, свою эстетику. И скорее всего это вообще невозможно. А так как я не работаю в оформленной, законченной стилистике, а создаю ее на ходу, то я довольно давно отказался от этих попыток. Сейчас я делаю все дизайны сам. У меня есть своя студия, в которой работаю ювелиры, они дорабатывают готовые изделия. Я бы хотел иметь 20 рук, чтобы вообще отказаться от помощников, но, увы.

Ваша студия сейчас находится в Бангкоке. Почему?

— Во многом это просто случайный выбор. Так сложилось, что мне приходилось много времени проводить в Бангкоке. Еще в 90-х годах здесь было мое серийное производство. Эксклюзив тогда делался в России. А сегодня я перенес сюда все производство, потому что в Тайланде хорошая инфраструктура для ювелирной работы, большой рынок камней. Это дает возможность более спокойной, расслабленной работы. Но я бы не сказал, что мне нравится местный климат. По большому счету мне все равно, где жить, я ведь большую часть времени провожу в работе, выхожу редко. На местном пляже был, наверное, пару раз. Меня мало интересует происходящее вокруг. Может быть, я бы с удовольствием жил в Исландии, или другой стране, просто не ставил себе такую задачу.

Вы экспериментируете с разными материалами и технологиями. Это постоянная творческая неудовлетворённость?

— Я действительно люблю пробовать и искать. Отчасти потому что я все осваивал сам, получал собственный опыт, и поэтому владею ювелирными технологиями лучше некоторых профессионалов. Возможно, я первый в России начал использовать многослойные покрытия, прибивать драгоценные камни гвоздями, лить пористый металл, использовать в работе сочетание природных материалов (дерево, коралл) и металлов (титан, сталь), сплавов. Сейчас мне чоень интересны необработанные драгоценные камни. Чем меньше к ним прикасалась рука человека, тем больше в них природной стихии и энергетики, тем лучше.

Ваш уникальный дизайнерский стиль – это и маркетинг в том числе, или только внутреннее душевное состояние, которое совпало с ожиданиями рынка?

— Ни то, ни другое. Маркетинга тут вообще никакого нет, но это и не внутреннее состояние. Это скорее попытка моего разговора с материалами, с металлами и камнями. Я ведь не веду разговор с клиентом, покупателями. Не делаю ничего, представляя себе потребности клиента, вкусы женщины. Покупатель просто свидетель этого разговора, его может в нем что-то зацепить, ему может быть это интересно, а может быть и нет, но он не участник, а наблюдатель. Я не ювелир в строгом смысле слова и не признаю ювелирную эстетику, ставку на цену материала и мастерство исполнения. Я хаотик, абсурдист и, наверное, художник. Насколько хороший, судить не мне.

Почему именно ювелирное искусство стало средством для Вашего самовыражения?

Это дело случая. С тем же успехом я мог бы стать кондитером, архитектором или врачом, как мои родители и старшие братья. А, если бы хорошо учился в школе, стал бы ученым – химиком (улыбается). В детстве я любил рисовать и у меня были амбиции великого живописца, но из-за травмы руки, полученной в армии, мне пришлось поменять поле приложения сил. И я почти доволен.

Каким было Ваше первое проданное изделие? И какие чувства Вы испытали, расставаясь с ним?

— Если честно, я его не помню. Скорее всего оно было очень грубым и агрессивным. А от факта продажи я ровно никаких чувств не испытываю. Я вообще избегаю смотреть на свои изделия после того, как заканчиваю работу над ними. Мне интересен процесс создания, он по ощущениям связан для меня с исцелением, но исцелившись я уже не хочу смотреть на отрезанную больную плоть, для меня она не представляет ценности.

Ваши клиент, это бесспорно, люди с высоким уровнем интеллекта, при этом необязательно очень высокими доходами. Как известный дизайнер, Вы можете себе позволить делать украшения на порядок дороже. Думали об этом?

— Если вы имеете в виду, не хочу ли я работать в сегменте luxury, то попробую ответить серьезно. Люди, которые покупают мои украшения, часто не очень богаты, это правда. Но они покупают их, чтобы носить. Потому что их что-то цепляет, задевает. Не из-за цены или из-за имени, а из-за самого изделия. А что такое luxury? Это очень специфический сегмент рынка, в котором интерес представляет только марка и стоимость материалов. Покупатели этих изделий не ищут нового, их трогает не дизайн, а цена и качество исполнения. Поэтому люди, создающие изделия luxury – это ремесленники, это, бесспорно, очень хорошие мастера. Но не художники. Для художника уход в luxury – это, во-первых, попытка заработать больше денег, что понятно. Но это и признание собственной несостоятельности, потому что настоящий художник может высказаться, используя минимум материалов. Чем он талантливее, тем меньше ему надо средств, он может использовать практически все, что находится под рукой. Чем меньше таланта и беднее содержание, тем больше требуется внешних подпорок, всей этой мишуры из блестящих поверхностей и сверкающих камней. Поэтому в luxury меньше эстетики, чем в contemporary, например. У меня есть и более дорогие изделия, конечно. Возможно, в следующем году я выставлю несколько из них на люксовых площадках, но они, конечно, тоже будут другими. Скажем так, это будет мой диалог, другими средствами.

Носите ли Вы лично украшения, и какие?

— Нет, никогда не носил. Однажды, в качестве исключения, оставил себе печатку с бриллиантом, носил ее два или три дня, потом ее заметил один японец и очень просил продать. Так что она была у меня совсем недолго. А так ничего не ношу. Ни чужое, ни тем более свое.

Я бы носила украшения G.Kabirski денно и нощно. И таких как я с каждым днем все больше. В Европе, Азии, Америке, Австралии. Пример Германа показывает, что глобализации помогает индивидуальности, а не нивелирует ее. Конечно, если это действительно Индивидуальность. В данном случае я говорю и о дизайнере, и о его клиентах.

Автор Оксана Ошер

Интервью взято с сайта http://www.honeymoon.com.ru/index.php?p=4580